СИРЕНЫ
С течением времени образ сирен менялся. Первый их историк, Гомер, в
двенадцатой песне "Одиссеи" не описывает их наружность: у Овидия это птицы
с красноватым опереньем и лицами юных дев; у Аполлония Родосского они
кверху от пояса женщины, а нижняя часть туловища у них, как у морских
птиц; у испанского драматурга Тирсо де Молины (и в геральдике) они
"полуженщины, полурыбы". Не менее спорен и их характер: Лэмприр в своем
классическом словаре называет их нимфами; в словаре Кишера они чудовища, а
в словаре Грималя - демоны. Живут они на каком-то западном острове, вблизи
острова Кирки, однако мертвое тело одной из них, Партенопы, было прибито
волнами к берегу Кампаньи и дало имя славному городу, ныне называемому
Неаполь. Географ Страбон видел ее могилу и наблюдал игры, периодически
справлявшиеся в ее память.
В "Одиссее" говорится, чточитать дальше сирены завлекают моряков и топят суда и
что Улисс, дабы слышать их пенье и все же остаться живым, заткнул уши
своим спутникам воском, а себя приказал привязать к мачте. Сирены,
соблазняя его, обещали ему всеведение:
Здесь ни один не проходит с своим кораблем мореходец,
Сердцеусладного пенья на нашем лугу не послушав;
Кто же нас слышал, тот в дом возвращается, многое сведав,
Знаем мы все, что случилось в троянской земле и какая
Участь по воле бессмертных постигла троян и ахеян;
Знаем мы все, что на лоне земли благодатной творится.
[Песнь двенадцатая, 187 - 191. (Пер. - А.Жуковский)]
В одной легенде, записанной знатоком мифологии Аполлодором [Аполлодор
(II в. до н.э.) - древнегреческий писатель и историк] в его "Библиотеке",
говорится, что Орфей на корабле аргонавтов пел слаще, чем сирены, и по
этой причине сирены пробросались в море и были превращены в скалы, ибо им
было суждено умереть, когда их чары окажутся бессильными. Также и сфинкс,
когда его загадку отгадали, бросился в пропасть.
В шестом веке в северном Уэльсе поймали сирену и окрестили ее, и в
некоторых старинных календарях она значится как святая под именем Мерджен.
Другая сирена в 1403 году проскользнула через брешь в плотине и жила в
Харлеме до самой своей смерти. Ее речей никто не мог понять, однако она
научилась ткать и как бы инстинктивно поклонялась кресту. Некий хронист
шестнадцатого века утверждает, что она не была рыбой, ибо умела ткать, и
не была женщиной, ибо могла жить в воде.
В английском языке различается классическая сирена и русалка с рыбьим
хвостом. На создание образа русалки, возможно, повлияли тритоны, младшие
божества в свите Посейдона.
В десятой книге "Республики" Платона восемь сирен управляют движением
восьми концентрических небесных сфер.
В одном грубо откровенном словаре мы читаем: "Сирена - вымышленное
морское животное".
СТОГЛАВ
Стоглав - это рыба, порожденная сотнею бранных слов, произнесенных в
течение жизни, во всем остальном безупречной. В одной китайской биографии
Будды рассказывается, что он как-то повстречал рыбака, тащившего из воды
сеть. С большим трудом рыбак выволок на берег огромную рыбу, у которой
были головы обезьяны, собаки, лошади, лисы, свиньи, тигра и так далее -
всего сто голов.
- Ты Капила? - спросил Будда у рыбы.
- Да, это я, - ответил стоглав и испустил дух.
Будда объяснил своим ученикам, что в предыдущем воплощении Капила был
брахманом, который стал монахом и был непревзойденным знатоком священных
книг. Когда его собратья и ученики неправильно читали какое-то слово,
Капила имел обыкновение обзывать их "обезьянья голова", "собачья голова",
"лошадиная голова" и тому подобное. После его смерти, по закону кармы, он
из-за столь многих бранных слов должен был воплотиться в морское чудовище,
обремененное всеми теми головами, которыми он награждал своих
собратьев-монахов.
СЦИЛЛА
Прежде чем стать чудовищем и обратиться в скалу, Сцилла была нимфой,
которую полюбил Главк, один из морских богов. Дабы ее покорить, Главк
попросил о помощи Кирку, которая славилась знанием трав и волшебства.
Однако Кирка сама влюбилась в Главка, да только никак не могла заставить
его забыть Сциллу. И, чтобы наказать соперницу, она вылила сок ядовитой
травы в источник, в котором нимфа купалась. Далее, по словам Овидия
("Метаморфозы", XIV, 59 - 67):
Сцилла пришла и до пояса в глубь погрузилась затона,
Но неожиданно зрит, что чудовища некие мерзко
Лают вкруг лона ее. Не поверив сначала, что стали
Частью ее самое, бежит, отгоняет, страшится
Песьих дерзостных морд, - но в бегство с собою влечет их,
Щупает тело свое, и бедра, и икры, и стопы. -
Вместо знакомых частей обретает лишь пасти собачьи.
Все - лишь неистовство псов; промежности нет, но чудовищ
Спины на месте ее вылетают из полной утробы.
Она чувствует, что стоит на двенадцати ногах, что у нее шесть голов и
в каждой голове - три ряда зубов. Такая метаморфоза настолько ее
устрашила, что Сцилла бросилась в пролив, разделяющий Италию и Сицилию,
где боги превратили ее в скалу. Когда во время бури ветер загоняет суда в
каменистые расщелины скалы, моряки, по их словам, слышат доносящийся
оттуда жуткий рев.
Эту легенду можно также найти у Гомера и у Павсания.
СИМУРГ
Симург - бессмертная птица, гнездящаяся в ветвях Древа Познания.
Бертон приравнивает ее к скандинавскому орлу, который, согласно Младшей
Эдде, наделен всезнанием и гнездится в ветвях Вселенского Древа,
называемого Иггдрасиль.
В "Талаба" (1801) Саути и в "Искушении святого Антония" (1874)
Флобера упоминается Симург Анка. Флобер низводит его до положения слуги
королевы Белкис и описывает как птицу с оранжевым металлическим оперением,
с человеческой головкой, с четырьмя крыльями, ястребиными когтями и
огромным павлиньим хвостом. В первоисточниках Симург - особа более важная.
Фирдоуси в "Книге о царях", где собраны и переложены в стихи древние
иранские легенды, называет его приемным отцом Заля, отца героя его поэмы.
Фарид-ад-Дин Аттар в XIII веке возвышает его до символа или образа
божественности. Это изложено в "Мантик-аль-Тайр" ("Беседе птиц").
Содержание аллегории, состоящей из примерно четырех с половиной тысяч
двустиший, прелюбопытно. Обитающий где-то далеко царь птиц Симург роняет в
центре Китая великолепное перо; птицы, которым постыли раздоры, решают
отыскать его. Они знают, что имя царя означает "тридцать птиц", знают, что
его дворец находится на Кафе, горе, или горной кольцевидной гряде,
окружающей землю. Вначале некоторые птицы выказывают малодушие: соловей
ссылается на свою любовь к розе; попугай - на свою красоту, ради которой
он должен жить в клетке; куропатка не может расстаться со своими холмами,
цапля - с болотами и сова - с развалинами. В конце концов они пускаются в
дерзновенное это путешествие; преодолевают семь долин или морей; название
предпоследнего из них "Головокружение", последнего - "Уничтожение". Многие
паломники дезертируют, другие погибают при перелете. Тридцать же,
достигших благодаря своим трудам очищения, опускаются на гору Симурга.
Наконец они ее узрели, и тут они понимают, что они-то и есть "Симург" и
что "Симург" - это каждая из них и все они вместе.
Космограф Аль Казвини в своих "Чудесах творения" утверждает, что
Симург Анка живет семьсот лет, и когда у него подрастает сын, отец
разжигает костер и бросается в огонь. Как отмечает Лейн, это напоминает
легенду о Фениксе.
ТАЛОС
Самые ужасающие создания фантастической зоологии - это живые существа
из металла или камня. Таков яростный бык с медными ногами и рогами,
изрыгавший пламя, которого Ясен с помощью волшебницы Медеи запряг в плуг;
одушевленная статуя из чувствующего мрамора у Кондильяка [Этьен Бонно
Кондильяк (1715 - 1780) - французский философ-сенсуалист, автор "Трактата
об ощущениях"]; лодочник в "Тысяче и одной ночи" - медный человек со
свинцовой табличкой на груди, испещренной талисманами и цифрами, который
спас третьего календера [календер - член мусульманского монашеского
ордена, живущий подаянием], увезя его в челноке от Магнитной горы; "девы
из мягкого серебра или из ярого золота", которых в мифологии Уильяма
Блейка богиня поймала в шелковую сеть для утехи своего возлюбленного;
металлические птицы, выкормившие Ареса.
К этому перечню можно еще добавить тягловое животное, проворного
дикого кабана Гуллинбурсти, чье имя означает "златощетинный". Ученый
мифолог Пауль Герман пишет: "Это живое создание из металла было выковано в
кузнице искусных карликов; они бросили в огонь свиную шкуру и вытащили
золотого кабана, который мог передвигаться по суше, по морю и по воздуху.
Как ни темна ночь, путь кабана всегда хорошо освещен". Гуллинбурсти вез
колесницу Фрейн, скандинавской богини любви, брака и плодовитости.
И еще есть Талос, страж острова Крит. Некоторые считают этого гиганта
творением Вулкана или Дедала; Аполлоний Родосский говорит о нем в своей
"Аргонавтике" (IV, 1638 - 1648):
"И Талос, бронзовый человек, отбив глыбы от твердокаменного утеса,
помешал им привязать судно, когда они вошли в гавань Дикте. Он был породы
людей из бронзы, из ясеневого дерева, последний уцелевший из сыновей
богов; Хронос подарил его Европе, дабы он был стражем Крита и трижды в
день на своих бронзовых ногах обходил остров. Все его тело, все члены были
бронзовые и неуязвимые; лишь под одним сухожилием на лодыжке была
кроваво-красная жилка, и эту жилку, в которой заключалась жизнь его и
смерть, покрывала тонкая кожица".
И разумеется, из-за этой уязвимой жилки пришел Талосу конец. Медея
околдовала его убийственным своим взглядом, и когда гигант снова принялся
ворочать глыбы на скале, "он поранил себе лодыжку острым обломком, и
оттуда, подобно расплавленному свинцу, хлынула сукровица - вскоре он так и
застыл, высясь на выступающем утесе".
По другой версии мифа Талос, раскалясь докрасна, убивал людей,
обхватывая их своими ручищами. По этой версии бронзового гиганта постигла
смерть от рук Кастора и Поллукса, братьев Диоскуров, которыми руководила
колдунья Медея.
ТЕРМИЧЕСКИЕ СУЩЕСТВА
Визионеру и теософу Рудольфу Штейнеру было откровение о том, что наша
планета, прежде чем стать известной нам Землей, прошла через солнечную
стадию, а до нее через Сатурнову стадию. Человек ныне состоит из тела
физического, тела эфирного, тела астрального и из "я"; в начале же
Сатурновой стадии, или эпохи, он был только физическим телом. Тело это
было невидимым и даже неосязаемым, ибо тогда на Земле не было ни твердых
тел, ни жидкостей, ни газов. Были только состояния тепла, термические
формы. В космическом пространстве различные цвета очерчивали правильные и
неправильные фигуры; каждый человек, каждое существо было организмом,
состоящим из меняющихся температур. Согласно свидетельству Штейнера,
человечество в Сатурнову эпоху было слепым, глухим и неосязаемым
скоплением тепла и холода в разных пропорциях. "Для исследователя тепло
есть не что иное, как субстанция еще более тонкая, чем газ", - читаем мы
на одной из страниц труда "Die Geheimwissenschaft im Urnriss" ("Очерк
оккультных наук"). До солнечной стадии духи огня и архангелы вселяли жизнь
в тела тех "людей", которые тогда начинали сверкать и сиять.
Привиделось ли это Рудольфу Штейнеру во сне? Привиделось ли потому,
что некогда происходило в пучине времени? Несомненно лишь то, что эти
представления более поразительны, чем демиурги, и змеи, и быки прочих
космогоний.
ТРЕХНОГИЙ ОСЕЛ
Плиний сообщает, что Заратустра, основатель религии, которую поныне
исповедуют персы в Бомбее, написал два миллиона стихов; арабский историк
Табари утверждает, что на его полное собрание сочинений, запечатленных
благочестивыми каллиграфами, пошло двенадцать тысяч коровьих шкур. Есть
предание, что Александр Македонский велел их сжечь в Персеполисе, однако
хорошая память жрецов спасла основные тексты, и с IX века они пополняются
энциклопедическим трудом "Бундахиш", в котором есть такая страница:
"О трехногом осле сказано, что он стоит посреди океана и что у него
три копыта, и шесть глаз, и девять пастей, и два уха, и один рог. Шерсть у
него белая, пища его духовная, и весь он праведный. И два из шести глаз
находятся на обычном месте, и два - на макушке головы, и два - на затылке;
устремив на что-нибудь все шесть глаз, он покоряет и уничтожает.
Из девяти пастей три находятся на голове, три - на затылке и три - в
брюхе... каждое копыто, ступив на землю, занимает столько места, сколько
надобно для тысячи овец, а под шишкой ноги может двигаться тысяча
всадников. Что ж до ушей, они способны накрыть весь Масандаран [провинция
на севере Персии]. Рог на вид золотой и внутри полый, и от него отходит
тысяча отростков. Рогом сим он победит и рассеет все пороки злодеев".
Об амбре известно, что она - помет трехногого осла. В мифологии
маздеизма это благодетельное животное - один из помощников Аура Мазда
(Ормузда), Владыки Жизни, Света и Истины.
ТРОЛЛИ
В Англии валькирии были оттеснены в деревню и превратились в простых
ведьм; у скандинавских народов обитавшие в Йотунгхейме и сражавшиеся с
богом Тором гиганты древней мифологии тоже выродились, превратились в
сельских троллей. Согласно космогонии, с которой начинается Старшая Эдда,
в день, когда наступят Сумерки Богов, гиганты взберутся на небо и разобьют
Бифрост, радугу, и разрушат мир, и помогать им будут волк и змей; тролли
народных поверий - это злобные и глупые эльфы, живущие в горных пещерах и
в ветхих хижинах. Самые знатные у них - с двумя или тремя головами.
Славу им создала драматическая поэма "Пер Гюнт" (1867) Генрика
Ибсена. Ибсен изобразил их, прежде всего, патриотами: они думают или
стараются думать, что изготовляемое ими отвратительное питье - это
вкуснейший напиток и что их пещеры - дворцы. Чтобы Пер Гюнт не увидел
гнусного убожества их жилья, они предлагают выколоть ему глаза.
УРОБОРОС
Теперь для нас Океан - это море или система морей; для греков это
была река, кольцом окружавшая землю. Все воды земные проистекали из него,
и не было у него ни устья, ни начала. Был он также богом или титаном,
вероятно самым древним, ибо Сон в XIV песне "Илиады" называет его праотцом
богов; в "Теогонии" Гесиода он - отец всех рек в мире, а их три тысячи, и
во главе их - Алфей и Нил. Обычная его персонификация - старец с пышной
бородой; по прошествии веков человечество придумало для него более удачный
символ.
Гераклит сказал, что начало и конец окружности совпадают в одной
точке. Хранящийся в Британском музее греческий амулет III века являет нам
образ, прекрасно иллюстрирующий эту бесконечность: змея, кусающая свой
хвост, или, по великолепному выражению Мартинеса Эстрады, "начинающаяся с
конца своего хвоста". Уроборос (пожирающий свой хвост) - таково
техническое название этого чудовища, вошедшее затем в обиход алхимиков.
Самое впечатляющее его изображение дано в скандинавской космогонии. В
прозаической, или Младшей, Эдде говорится, что Локи родил волка и змея.
Оракул предупредил богов, что от этих существ будет земле погибель. Волка
Френира привязали цепью, скованной из шести фантастических вещей: из шума
шагов кота, из женской бороды, из корня скалы, из сухожилий медведя, из
дыхания рыбы и из слюны птицы. Змея Иормунгандра "бросили в море,
окружающее землю, и в море он так вырос, что и теперь окружает землю,
кусая свой хвост".
В Йотунгхейме, краю гигантов, Утгарда-Локи бросает вызов богу Тору,
что тот не поднимет кота; напрягши все силы, богу едва удается чуть
приподнять над землей одну из кошачьих лап; этот кот - змей. Тор был
обманут силою волшебства.
Когда настанут Сумерки Богов, змей проглотит землю, а волк - солнце.
ФАСТИТОКАЛОН
В средние века приписывали Святому Духу сочинение двух книг. Первой,
как всем известно, была Библия; второй - весь мир, в коем каждое создание
заключает в себе нравственное поучение. Для объяснения этих поучений
составлялись "физиологии", или "бестиарии", где рассказы о птицах и
животных перемежались с аллегорическими толкованиями. Приведем отрывок из
англосаксонского "бестиария":
"Ныне я, по моему разумению, хочу также сказать в стихе и в песне о
некоей рыбе, о могучем ките. К огорчению нашему, он часто оказывается
свиреп и опасен для мореплавателей. Имя ему дано "фаститокалон" -
плавающий по океанским водам. Видом своим он подобен утесу или же
громадному сплетению водорослей, опоясанному песчаной отмелью,
поднявшемуся со дата морского, так что мореплавателям кажется, будто бы
они воочию видят перед собой остров; и тогда они привязывают свой
высокогрудый корабль к мнимому острову, стреножат коней на берегу моря и
бесстрашно отправляются в глубь острова. Корабль стоит у берега на
причале, вокруг него - вода. Затем, утомившись, моряки делают привал, не
чуя опасности. Разжигают на острове костер, раздувают пламя посильнее;
истомленные трудами, они веселятся в предвкушении отдыха. Когда же
искушенный в коварстве кит почувствует, что путешественники твердо на нем
обосновались, что они разбили лагерь и наслаждаются погожим деньком, тут
эта океанская тварь внезапно опускается вместе со своими жертвами в
соленую воду, погружаясь в самую пучину, и предает утопленный ею корабль и
людей в чертоги смерти.
У этого горделивого океанского странника есть и другая, еще более
удивительная привычка. Когда его допекает голод, этот страж океана
разевает пасть как можно шире. Из его утробы исходит приятный запах,
который обманывает рыб других пород. Беспечными стаями они заплывают в
огромную пасть, пока она не заполнится. Так бывает со всяким человеком,
который дает себя заманить приятным запахом, нечестивым желанием, - и
совершает грех противу Царя славы".
Схожая история рассказывается в "Тысяче и одной ночи", в легенде о
Святом Брендане и в Мильтоновом "Потерянном рае", где описан кит,
"дремлющий на пенистых волнах". Профессор Гордон рассказывает, что "в
ранних вариантах легенды таким коварным существом была черепаха и
называлась она "аспидохелон". С течением времени имя это было искажено, и
черепаху заменил кит.
ФАУНА ЧИЛИ
Главный наш авторитет по теме животных, порожденных воображением
чилийцев, это Хулио Викунья Сифуэнтес, в чьем труде "Мифы и суеверия"
собрано множество легенд, почерпнутых из устных рассказов. Все
нижеприведенные фрагменты, кроме одного, взяты из этой книги. Очерк
"Кальчона" напечатан в "Словаре чилеанизмов" Соробабеля Родригеса,
опубликованном в Сантьяго-де-Чили в 1875 году.
Аликанто - ночная птица, которая добывает себе корм в золотых и
серебряных жилах. Ее разновидность, питающуюся золотом, можно узнать по
золотистому сиянию, исходящему от ее крыльев, когда она их раскрывает
(догнать она не умеет); аликанто, питающуюся серебром, как можно
догадаться, узнают по серебристому сиянию.
Тот факт, что птица эта не летает, объясняется не ее крыльями, они у
нее совершенно нормальные, но тяжестью металлической пищи, которая тянет
ее к земле. Голодная аликанто быстро бегает; наевшись же, едва ползет.
Геологи-разведчики и горные инженеры почитают себя богачами, если им
посчастливится заполучить аликанто в проводники, - птица может им помочь
обнаружить неизвестное месторождение. Однако геологу-разведчику следует
быть очень осторожным - едва птица заподозрит, что за нею кто-то идет
следом, она гасит свое сияние и скрывается и темноте. Она также может
вдруг изменить направление и завести своего преследователя в пропасть.
Кальчона - животное вроде ньюфаундленда, более лохматое, чем
нестриженый баран, и более бородатое, чем козел. Шерсть, у него белая, и,
чтобы явиться путникам в горах, оно выбирает темные ночи, крадет корзины с
провизией и бормочет зловещие угрозы; оно также пугает лошадей, преследует
бродяг и причиняет вред где только может.
Чончон имеет вид человеческой головы: огромные уши служат ему
крыльями для полетов в безлунные ночи. Считают, что чончоны наделены всеми
способностями колдунов. Они опасны, когда им досаждают, и о них
рассказывают множество всяческих историй.
Есть несколько способов заставить этих летающих существ опуститься,
когда они проносятся над вашей головой, напевая свое зловещее "туэ, туэ,
туэ" - единственный признак их присутствия, ибо они невидимы для всех, кто
не владеет колдовскими чарами. Знающие люди советуют следующее напевать
песню или молитву, известную лишь немногим людям, ни за что не желающим
сообщить ее другим; дважды произнести нараспев некие двенадцать слов;
начертить на земле Соломонову печать; и, наконец, расстелить особым
образом куртку. Чончон падает, отчаянно хлопая крыльями; как ни бьется, он
не может взлететь, пока на помощь ему не явится другой чончон. Как
правило, на этом дело не кончается, раньше или позже чончон мстит тому,
кто над ним надсмеялся.
Достойные доверия очевидцы рассказывают следующую историю. В одном
доме в Лимасе собрались вечером гости, и вдруг они услышали, что снаружи
кричит чончон. Кто-то из гостей начертал знак Соломоновой печати, и тогда
на заднем дворе плюхнулось наземь что-то тяжелое. Это была большая птица
величиной с индюшку, голова у нее была с красной бородкой. Люди отрезали
голову, дали ее собаке, а тушку забросили на крышу. И сразу они услышали
оглушительный шум летящих чончонов и в это же время заметили, что брюхо
собаки раздулось, словно она проглотила человеческую голову. На другое
утро хватились тушки чончона она с крыши исчезла. Немного спустя городской
могильщик сообщил, что в тот день ни кладбище явилось несколько человек
хоронить кого-то, а когда они ушли, могильщик обнаружил, что труп был без
головы.
Шкура - это осьминог, который живет в море и по размерам и виду
своему похож на распластанную коровью шкуру. На концах щупальцев у него
множество глаз, а в той части, где вроде бы находится голова, еще четыре
более крупных глаза. Когда в воду заходят люди или животные, шкура
поднимается на поверхность и втягивает их в себя с силой неодолимой, а
затем в единый миг пожирает.
Косолап - земноводное животное, очень сильное, свирепое и пугливое;
ростом около трех футов, голова теленка, туловище овцы. Он мгновенно
покрывает овец и коров, после чего у тех родится детеныш той же породы,
что мать; кто его отец, можно определить по искривленным копытам, а иногда
по искривленной морде. Если беременная женщина увидит косолапа, или
услышит его мычание, или увидит его во сне три ночи кряду, она произведет
на свел уродливое дитя. То же самое случится, если она увидит скотину,
которую покрыл косолап.
Сильная жаба - вымышленное животное, отличающееся от прочих жаб тем,
что спина его покрыта панцирем, как у черепахи. Жаба эта в темноте
светится вроде светляка, и такая она сильная, что единственный способ ее
убить - это сжечь дотла. Названием своим она обязана необычайной силе
своего взгляда, которым привлекает или отталкивает всех, кто попадется ей
на глаза
ФЕИ
Они чудесным образом вмешиваются в человеческие дела, и название их
связано с латинским словом fatum (судьба, жребий). Считают, что феи самые
многочисленные, самые красивые и самые примечательные из всех
второстепенных сверхъестественных существ. Вера в них не ограничена
какой-либо одной страной или эпохой. Древние греки, эскимосы и краснокожие
индейцы рассказывают истории о героях, завоевавших любовь этих созданий
фантазии. В такой удаче таится, однако, опасность - когда прихоть феи
удовлетворена, фея может своего любовника погубить.
В Ирландии и в Шотландии феям для жилья отведены подземные обиталища,
где они прячут похищенных ими мужчин и детей. Ирландские фермеры,
выкапывая на полях кремневые наконечники стрел, полагают, что они когда-то
принадлежали феям, и наделяют их целебными свойствами.
В ранних рассказах Йейтса часто встречаются упоминания о том, как
крестьяне попадали к феям. Так, один сельский житель сообщил автору, что
"она не верила ни в ад, ни в духов. Мол, ад - это выдумка попов, чтобы
держать народ в узде; а духам, говорила она, не разрешается без дела
шататься по земле когда вздумается зато на земле есть феи, и
карлики-гномы, и водяные лошади, и падшие ангелы".
Феи обожают пение, музыку и зеленый цвет. Йейтс пишет, что "эльфы и
феи в Ирландии порой уступают нам ростом, порой бывают выше нас, а порой,
как мне говорили, в них около трех футов". В конце семнадцатого века
шотландский священник, преподобный Роберт Керк из Эйберфойна, написал
книгу под названием "Тайное сообщество, или Очерк о природе и о действии
подземного (и в большинстве своем невидимого) народа, известного у
шотландцев долин под названием "фавны" и "феи" или "оборотни", как
описывают их люди, наделенные вторым зрением". В 1815 году сэр Вальтер
Скотт выпустил второе издание этой книги. О мистере Керке говорили, что
феи похитили его за то, что он раскрыл их тайны.
На морских просторах вокруг Италии, особенно в Мессинском проливе,
Фата Моргана насылает миражи, чтобы сбить с толку моряков и заманить их на
мель.
ЦЕРБЕР
Если ад - это дом, дом Гадеса [Гадес (Аид) - в греческой мифологии -
владыка царства мертвых], в нем, естественно, должен быть сторожевой пес;
столь же естественно, что этот пес должен внушать ужас. В Гесиодовой
"Теогонии" у него пятьдесят голов; чтобы облегчить задачу пластическим
искусствам, их число сократили, и три головы Цербера стали ныне
общепринятым их количеством. Вергилий говорит о трех глотках; Овидий - о
троезвучном лае; Батлер [Сэмюэл Батлер (1612-1680) - английский поэт,
автор поэмы "Гудибрас"] уподобляет трехкоронную тиару папы, стража у врат
рая, трем головам пса, стража у врат ада ("Гудибрас", IV, 2). Данте
наделяет Цербера человеческими чертами, что только усугубляет его
инфернальную природу; грязна черная борода, лапы с когтями, которые под
градом плетей раздирают душ обреченных. Он бичует их, лая и скаля зубы.
Вытащить Цербера на дневной свет таков был последний подвиг Геракла
("Он вытащил наверх Цербера, адского пса", пишет Чосер в "Рассказе
монаха".) Зэкерай Грей, английский писатель восемнадцатого века, в своих
комментариях к "Гудибрасу" толкует это деяние следующим образом:
"Пес с тремя головами означает прошлое, настоящее и будущее время,
которое встречает и, как пес, пожирает все на свете. Геркулес одержал над
ним верх, это показывает, что героические Деяния всегда побеждают Время,
ибо остаются памяти потомства".
Согласно древнейшим текстам, Цербер приветствует своим хвостом (а
хвост этот - змея) входящих в ад и разрывает на куски тех, кто пытается
убежать. В более поздней легенде он кусает новоприбывших; чтобы его
умилостивить, в гроб умершего клали медовый пряник.
В скандинавской мифологии забрызганный кровью пес Гарм сторожит дом
мертвых и готов сразиться с богами, когда адские волки пожрут луну и
солнце. Некоторые наделяют этого пса четырьмя глазами; у собак Ямы,
брахманского бога смерти, также по четыре глаза.
Как в брахманизме, так и в буддизме, ад полон собак, которые, подобно
Дантову Церберу, терзают души умерших.
ХИМЕРА
Первое упоминание о Химере находится в шестой песне "Илиады". Там
написано, что она была божественного происхождения - перед льва, туловище
козы, хвост змеи; она изрыгала из пасти огонь, и убил ее, как и было
предсказано богами, красавец Беллерофонт, сын Главка. Голова льва, брюхо
козы и хвост змеи - таково самое естественное ее описание, содержащееся у
Гомера, однако "Теогония" Гесиода приписывает ей три головы, и так она
представлена в знаменитом бронзовом изваянии из Ареццо, датируемом V
веком. Посредине хребта у нее козья голова, на одном конце змеиная, на
другом - львиная.
В шестой песне "Энеиды" снова появляется "огнедышащая Химера";
комментатор Сервий Гонорат отмечает, что, по мнению всех авторитетных
ученых, чудовище это было родом из Ликии, а в этом краю имеется вулкан,
носящий такое название. У основания вулкана кишат змеи, на склонах много
лугов и козьих пастбищ, из вершины пышет пламя и там же, наверху, логовища
львов; вероятно, Химера - метафора этой необычной горы. Когда-то Плутарх
высказал предположение, что Химера - это имя некоего капитана с пиратскими
наклонностями, приказавшего нарисовать на своем корабле льва, козу и змею.
Эти нелепые догадки показывают, что Химера уже давно будоражит умы.
Чем ее воображать, казалось, удобней отождествить ее с чем ни попало.
Слишком она гетерогенна: лев, коза и змея (в некоторых текстах дракон)
сопротивлялись, не желая образовать одно животное. Со временем Химера
превращается в понятие "химерического". Нескладный образ исчезает, а слово
остается для обозначения невозможного. "Ложная идея, пустой вымысел" -
такое определение химеры дает сегодня словарь.
Хорхе Луис Борхес. "Книга вымышленных существ" (Часть 4)
СИРЕНЫ
С течением времени образ сирен менялся. Первый их историк, Гомер, в
двенадцатой песне "Одиссеи" не описывает их наружность: у Овидия это птицы
с красноватым опереньем и лицами юных дев; у Аполлония Родосского они
кверху от пояса женщины, а нижняя часть туловища у них, как у морских
птиц; у испанского драматурга Тирсо де Молины (и в геральдике) они
"полуженщины, полурыбы". Не менее спорен и их характер: Лэмприр в своем
классическом словаре называет их нимфами; в словаре Кишера они чудовища, а
в словаре Грималя - демоны. Живут они на каком-то западном острове, вблизи
острова Кирки, однако мертвое тело одной из них, Партенопы, было прибито
волнами к берегу Кампаньи и дало имя славному городу, ныне называемому
Неаполь. Географ Страбон видел ее могилу и наблюдал игры, периодически
справлявшиеся в ее память.
В "Одиссее" говорится, чточитать дальше
С течением времени образ сирен менялся. Первый их историк, Гомер, в
двенадцатой песне "Одиссеи" не описывает их наружность: у Овидия это птицы
с красноватым опереньем и лицами юных дев; у Аполлония Родосского они
кверху от пояса женщины, а нижняя часть туловища у них, как у морских
птиц; у испанского драматурга Тирсо де Молины (и в геральдике) они
"полуженщины, полурыбы". Не менее спорен и их характер: Лэмприр в своем
классическом словаре называет их нимфами; в словаре Кишера они чудовища, а
в словаре Грималя - демоны. Живут они на каком-то западном острове, вблизи
острова Кирки, однако мертвое тело одной из них, Партенопы, было прибито
волнами к берегу Кампаньи и дало имя славному городу, ныне называемому
Неаполь. Географ Страбон видел ее могилу и наблюдал игры, периодически
справлявшиеся в ее память.
В "Одиссее" говорится, чточитать дальше