ГИППОГРИФ
Желая обозначить невозможность или несообразность, Вергилий говорит о
попытке скрестить коня и грифа. Четырьмя столетиями позже его комментатор
Сервий утверждает, что грифы - это животные, у которых передняя часть
туловища орлиная, а задняя - львиная. Чтобы подкрепить свое утверждение,
он прибавляет, что они ненавидят лошадей... Со временем выражение
"jungentum iam grypes equis" ["скрещивать грифа с лошадьми" (лат.)] стало
поговоркой; в начале XVI века Лудовико Ариосто вспомнил его и придумал
гиппогрифа. В грифе древних сожительствуют орел и лев; в Ариостовом
гиппогрифе - лошадь и гриф, это чудовище, или вымысел, второй степени.
Пьетро Микелли замечает, что гиппогриф более гармоничное созданье, чем
крылатая лошадь.
В "Неистовом Роланде" читать дальше дано его подробное описание, словно бы
предназначенное для некой фантастической зоологии:
Не призрачный под магом конь - кобылой
На свет рожден, отцом его был гриф;
В отца он птицей был ширококрылой, -
В отца весь спереди; как тот, ретив;
Все остальное, как у матки, было,
И назывался конь тот - гиппогриф.
Рифейских гор пределы славны ими,
Далеко за морями ледяными
Первое упоминание этого странного животного обманчиво случайное: "У
Роны рыцаря увидел я, который остановил крылатого коня".
В других октавах описаны изумление и страх при виде летящего коня.
Вот знаменитая октава:
E vede l'oste e tutta la familia
E qui a finestre a qui fuor ne la via,
Tener levati al ciel occhi e le cilia,
Come l'Eclisse a la Cometa sia,
Vede la Donna un'alta maravigia,
Che di leggier creduta non sarva,
Vede passar un gran destuero alato
Che porta in aria un cavagliero armato.
[Глядит, - хозяйская семья в мгновенье
Сбежавшись, - кто в дверях, кто у окна, -
Как будто на комету иль затменье,
Взирает на небо, поражена.
И видит дева чудное явленье,
И верит лишь с трудом глазам она:
Конь, видит, в воздухе летит крылатый;
Им правит всадник, облаченный в латы.]
Астольфо, в одной из последних песен, расседлывает гиппогрифа и
отпускает его на волю.
ДВА ФИЛОСОФСКИХ СУЩЕСТВА
Проблема происхождения идей пополнила фантастическую зоологию двумя
любопытными созданьями. Одно было придумано в середине XVIII века, второе
- век спустя.
Первое - это чувствующая статуя Кондильяка. Декарт провозгласил
учение о врожденных идеях; Этьен Бонно де Кондильяк, дабы опровергнуть
его, придумал мраморную статую, устроенную внутри и снаружи как
человеческое тело и обиталище души, но никогда не ощущавшую и не
мыслившую. Кондильяк начинает с того, что наделяет статую
одним-единственным чувством - обонянием, быть может наименее сложным из
всех. Запах жасмина становится началом биографии статуи; сперва для нее во
вселенной будет существовать лишь этот запах, точнее, запах этот будет для
нее вселенной, которая мгновение спустя станет запахом розы, а затем
гвоздики. Пусть в сознании статуи будет один-единственный запах - вот вам
и внимание: пусть запах этот длится, когда причина, вызвавшая его, уже
исчезла, вот вам память; пусть внимание статуи сопоставит впечатление
настоящего и впечатление прошлого, вот - сравнение; пусть статуя
почувствует аналогии и различия, это будет суждение; пусть сравнение и
суждение повторятся снова, вот вам размышление; пусть приятное
воспоминание будет живее, чем впечатление неприятное, вот воображение.
Когда уже родились способности понимания, за ними возникают способности
воли: любовь и ненависть (влечение и отвращение), надежда и страх.
Сознание того, что пройдены многие состояния, даст статуе абстрактное
понятие числа; сознание того, что сейчас пахнет гвоздикой, а прежде пахло
жасмином, породит понятие "я".
Затем автор придаст своему гипотетическому человеку слух, вкус,
зрение и, наконец, осязание. Это последнее чувство откроет ему, что
существует пространство и что в пространстве он облечен неким телом; до
этого этапа звуки, запахи и цвета казались ему простыми вариациями или
модификациями его сознания.
Приведенная аллегория называется "Traite des sensations" ["Трактат об
ощущениях" (франц.)] и издана в 1754 году: для этой заметки мы
воспользовались вторым томом "Histoire de la Philisophie" ["История
философии" (франц.)] Брейе.
Второе существо, порожденное проблемой познания, - "гипотетическое
животное" Лотце. Оно более одиноко, чем статуя, которая обоняет розы и в
конце-то концов является человеком, - у этого животного есть всего одна
чувствительная и подвижная точка на конце усика. Такое строение, очевидно,
делает невозможным несколько одновременных ощущений. Лотце полагает, что
способности втягивать или выставлять чувствительный усик достаточно, чтобы
почти полностью отрезанное от мира животное могло (без помощи кантовских
категорий) открыть для себя внешний мир и отличить объект неподвижный от
объекта подвижного. Этот вымысел был одобрен Файхингером; он описан в
труде "Medizinische Psychologie", изданном в 1852 году.
ДВОЙНИК
Подсказанное или развившееся благодаря зеркалам, воде и близнецам
понятие двойника есть у многих народов. Можно предполагать, что источником
сентенций, вроде "Мой друг - мое второе "я" Пифагора или "Познай самого
себя" Платона, было именно это понятие. В Германии его называли
"Doppelganger", в Шотландии - "fetch", ибо он является схватить (fetch)
человека и повести к гибели. Следовательно, встреча с самим собою сулит
несчастье; в трагической балладе Роберта Луиса Стивенсона "Ticonderoga"
пересказана легенда на эту тему. Вспомним также странную картину Россетти
"How they met themselves": пара влюбленных встречает в сумеречной роще
самих себя. Здесь можно бы привести аналогичные примеры из Готорна,
Достоевского и Альфреда де Мюссе.
Для евреев же явление двойника не было предвестием близкой смерти.
Напротив, оно было доказательством того, что человек обрел пророческий
дар. Так это объясняет Гершом Шолем. В содержащейся в Талмуде легенде
повествуется о человеке, ищущем Бога и встретившем себя самого.
В рассказе По "Уильям Уилсон" двойник - это совесть героя. Он ее
убивает и умирает сам. В стихах Иейтса двойник - наша противоположность,
наш противник, тот, кто нас дополняет, тот, кем мы не являемся и кем
никогда не будем.
Плутарх пишет, что греки давали прозвище "другой я" представителю
царя.
ДЕМОНЫ ИУДАИЗМА
Согласно иудаистическим поверьям, между мирами плотским и духовным
предполагается существование мира, населенного ангелами и демонами. Число
его обитателей превосходит возможности арифметики. С течением времени
Египет, Вавилон и Персия внесли свою лепту в образ этого фантастического
мира. По мнению Трахтенберга, христианское влияние сказалось, возможно, в
том, что демонология, или наука о демонах, заняла менее значительное
место, чем ангелология, или наука об ангелах.
Тем не менее мы можем назвать Кетех Мерири, князя полдня и знойного
лета. Однажды его повстречали идущие в школу дети - все они, кроме двоих,
умерли. В течение XIII века иудаистическая демонология пополнилась
пришельцами латинскими, французскими и германскими, которые в конце концов
слились с упомянутыми в Талмуде.
ДЖИННЫ
Согласно мусульманской легенде, Аллах сотворил три рода разумных
существ: ангелов, созданных из света; джиннов (в единственном числе
"джиини", или "гений"), созданных из огня; и людей, созданных из земли.
Джинны были сотворены из черного бездымного огня за несколько тысяч лет до
Адама и делятся на пять видов. Среди этих видов есть джинны добрые и злые,
джинны-мужчины и джинны-женщины. Космограф Аль-Казвини пишет, что "джинны
- это воздушные существа с прозрачным телом, которые могут принимать
различные формы". Сперва они являются в виде облаков или огромных, смутно
очерченных столбов; затем они уплотняются и их форма становится видимой,
имея облик человека, шакала, волка, льва, скорпиона или змеи. Одни из них
правоверные, другие еретики или атеисты. Английский ориенталист Эдвард
Уильям Лейн пишет, что, когда джинны принимают человеческий облик, они
порой бывают гигантского размера, и "если они добрые, то, как правило,
ослепительно прекрасны, а если злые, отвратительно безобразны". Говорят
также, что они могут по желанию становиться невидимыми "благодаря быстрому
расширению и разжижению частиц из которых состоят", и тогда они могут
исчезнуть, растворившись в воздухе или в воде, или проникнуть сквозь
прочную стену.
Джинны нередко возносятся на низшее небо, где могут подслушать беседы
ангелов о грядущих событиях. Поэтому они способны помогать предсказателям
и колдунам. Некоторые ученые приписывают им сооружение пирамид и, по
велению Соломона, великого Иерусалимского Храма.
Любимое местопребывание джиннов - развалины зданий, водяные цистерны,
реки, источники, перекрестки дорог и рынки. Египтяне говорят, что
столбовидные смерчи из взвихренного песка возникают в пустыне от полета
злого Джинни. И еще говорят, что падающие звезды - это стрелы, которые
Аллах мечет в злых джиннов. В числе совершаемых этими злодеями пакостей
обычны следующие: они швыряют с крыш и из окон кирпичи и камни на
проходящих мимо людей, похищают красивых женщин, преследуют тех, кто
поселяется в необитаемом доме, и крадут провизию. Однако, чтобы
предохранить себя от подобных неприятностей, достаточно воззвать к
Всемилостивому и Всеблагому Аллаху.
Вурдалаки, посещающие кладбища и питающиеся человеческими телами,
считаются низшей категорией джиннов. Отец джиннов и их глава зовется
Иблис.
В 1828 году молодой Виктор Гюго написал сумбурную пятнадцатистрофную
поэму "Джинны" о сборищах этих существ. С каждой строфой, когда
присоединяется новый джинн, строки становятся все длинней и длинней,
вплоть до восьмой строфы, когда они уже все в сборе. С этого момента и до
конца поэмы строки уменьшаются, пока наконец все джинны не исчезнут.
Бертон и Ноа Уэбстер связывают слово "джин" с латинским "genius"
[гений, дух (лат.)]. Скит это оспаривает.
ДРАКОН
Дракон обладает способностью принимать различные облики, которые,
однако, для нас непостижимы. Обычно его представляют с головой лошади,
хвостом змеи, большими крыльями по бокам и четырьмя лапами, каждая с
четырьмя когтями. Говорят также о его девяти подобиях: рога его подобны
оленьим, голова - голове верблюда, глаза - глазам демона, шея - шее змеи,
брюхо - брюху моллюска, чешуя - чешуе рыбы, когти - когтям орла, лапы -
лапам тигра и уши - ушам быка. У некоторых экземпляров нет ушей, и они
слушают рогами. Дракона часто изображают с висящей на шее жемчужиной,
эмблемой солнца. В этой жемчужине - его сила. Если ее отнять, он -
безвреден.
История называет дракона родоначальником первых императоров. Его
когти, зубы и слюна наделены целебными свойствами. По своему желанию он
может быть видим людям или же невидим. Весною он возносится на небо,
осенью погружается в пучину вод. У некоторых драконов нет крыльев, и они
летают просто так. Наука различает разные виды драконов. Небесный дракон
держит на своем хребте дворцы богов и не дает им упасть на землю;
божественный дракон порождает на благо людям ветры и дожди; земной дракон
направляет течение ручьев и рек; подземный дракон охраняет запретные для
людей сокровища. Буддисты утверждают, что в их многих концентрических
морях драконов не меньше, чем рыб; где-то во вселенной есть священное
число, точно определяющее их количество. Китайский народ верит в дракона
больше, чем в другие божества, так как сплошь да рядом видит их в меняющих
форму облаках. Также Шекспир заметил, что бывают облака, похожие на
дракона ("Some times we see a cloud that's dragonish").
Дракон повелевает горами, причастен к геомантии, обитает близ могил,
связан с культом Конфуция, он - Нептун морей, но появляется и на суше.
Царь морских драконов обитает в сверкающих подводных дворцах и питается
опалами и жемчугом. Таких царей пять: главный живет в центре земли,
остальные четверо - в четырех сторонах света. Длиною они не меньше лиги, и
когда пошевельнутся, начинают колебаться горы. Драконы покрыты бронею из
желтой чешуи. Под пастью у них борода, лапы и хвост волосаты. Лоб нависает
над огненными глазами, уши небольшие и толстые, пасть всегда раскрыта,
язык длинный, зубы острые. От дыхания дракона рыбы свариваются, от
испарений его тела поджариваются. Поднимаясь на поверхность океанов, он
порождает водовороты и тайфуны; летая по воздуху, причиняет бури, которые
разрушают дома в городах и вызывают наводнения. Драконы бессмертны и
способны общаться между собой на любом расстоянии, не нуждаясь в словах.
Каждый третий месяц года они представляют верховным небесам годовой отчет.
ДРАКОН ЗАПАДНЫЙ
Огромная, громоздкая змея с когтистыми лапами и крыльями - вот,
пожалуй, самое привычное описание дракона. Он бывает черный, но самое
главное, что он также ослепительно блестящ, и еще ему свойственно изрыгать
пламя и дым. Вышеприведенное описание относится, конечно, к его нынешнему
образу греки, похоже, называли драконом всякое крупное пресмыкающееся.
Плиний сообщает, что летом дракон охотно пьет слоновью кровь, потому что
она холодная. Он внезапно нападает на слона и, обвившись вокруг него,
вонзает в него клыки. Обескровленный слон падает на землю и умирает, также
умирает и дракон, придавленный тяжестью своей жертвы. Еще мы читаем у
Плиния, что эфиопские драконы в поисках лучших пастбищ регулярно
переплывают Красное море, направляясь в Аравия. Для этого четыре-пять
драконов, переплетясь, образуют некое подобие плота, причем головы их
торчат над водой. Еще один раздел у Плиния посвящен лекарствам,
изготовляемым из органов дракона. Мы узнаем, что из его глаз, высушенных и
растолченных с медом, готовится мазь, помогающая от ночных кошмаров. Жир
драконова сердца, обернутый в шкуру газели и привязанный к руке оленьими
сухожилиями, приносит успех в тяжбе; зубы дракона, также хранящиеся на
теле, обеспечивают благосклонность господ и милость царей. С долей
скептицизма Плиний приводит рецепт снадобья, делающего человека
непобедимым. Его изготовляют из шкуры льва, из львиного костного мозга, из
пены коня, только что победившего в скачках, из когтей собаки и из хвоста
и головы дракона.
В одиннадцатой песне "Илиады" мы читаем, что на щите Агамемнона был
изображен синий трехглавый дракон; через много веков скандинавские пираты
рисовали драконов на своих щитах и помещали резные изображения драконовых
голов на носах своих длинных судов. У римлян дракон был значком когорты,
как орел - значком легиона; отсюда происходят современные драгуны. На
штандартах саксонских королей Англии были изображения драконов - дабы
вселить ужас в войско неприятеля. В балладе об Атисе читаем:
Се souloient Romains porter
Се nous fait moult a redouter
[Их римляне несли перед собой,
От страха мы и проиграли бой.]
На Западе дракона всегда представляли злобным. Одним из классических
подвигов героев - Геркулеса, Сигурда, Св.Михаила, Св.Георгия - была победа
над драконом и его убиение. В германских мифах дракон охраняет драгоценные
предметы. В "Беовульфе", написанном в Англии в седьмом или восьмом веке,
дракон стоит на страже сокровища три сотни лет. Сбежавший раб прячется в
его пещере и крадет кубок. Пробудившись, дракон замечает кражу и решает
убить вора, но время от времени возвращается в пещеру - проверить, не
поставил ли он сам кубок не на то место. (Удивительно, что поэт
приписывает чудовищу чисто человеческую неуверенность.) Затем дракон
начинает разорять королевство, Беовульф его отыскивает и, сразившись с
ним, убивает, вскоре после чего сам умирает от смертельной раны,
нанесенной клыками дракона.
Люди верили в реальность дракона. В середине шестнадцатого века
дракон упоминается в "Historia Animaiium" Конрада Геснера, труде вполне
научном. Время сильно подорвало престиж дракона. Лев для нас - это и
реальность и символ, но минотавр всего лишь символ, никак не реальность.
Дракон, вероятно, самое известное, но также самое незадачливое из
фантастических животных. Он кажется нам чем-то ребяческим и нередко портит
истории, в которых появляется. Стоит, однако, вспомнить, что тут мы имеем
дело с современным предрассудком, возникшим, вероятно, из-за избытка
драконов в сказках. Св.Иоанн в "Откровении" дважды упоминает дракона:
"Древний змий, называемый диаволом и сатаною...". Св.Августин в том же
духе пишет, что дьявол - "это лев и дракон: лев по своей ярости, дракон по
своему коварству". Юнг замечает, что в драконе сочетаются пресмыкающееся и
птица - стихии земли и воздуха.
ЖИВОТНЫЕ ШАРООБРАЗНЫЕ
Шар наиболее правильная форма твердых тел, ибо любая точка на его
поверхности равно удалена от его центра. По этой причине и благодаря его
способности вращаться вокруг оси, не сдвигаясь с места, Платон ("Тимей",
33) одобряет решение Демиурга, придавшего нашей Земле сферическую форму.
Платон считает нашу Землю живым существом и в своих "Законах" (898)
утверждает, что планеты и звезды тоже живые. Таким образом, он обогатил
фантастическую зоологию огромными шароподобными животными и подверг
осуждению тупоумных астрономов, которые не способны понять, что круговое
движение небесных тел совершается по их же воле.
Через пять столетий с лишком в Александрии Ориген, один из отцов
церкви, учил, что праведники воскреснут в виде шаров и покатятся на
небеса.
В эпоху Ренессанса представление о небе как о живом существе
появилось вновь у Лючилио Ванини; неоплатоник Марсилио Фичино говорил о
волосах, зубах и костях земли, а Джордано Бруно чувствовал, что планеты -
это огромные спокойные животные, теплокровные, с постоянными привычками и
наделенные разумом. В начале семнадцатого века немецкий астроном Иоганн
Кеплер спорит с английским мистиком Робертом Фладдом, кто первый подал
идею о Земле как о живом чудовище, "чье дыхание, подобно китовому,
соответствующее его сну и бодрствованию, является причиной морских
приливов и отливов". Кеплер усердно изучал анатомию этого чудовища, его
питание, окраску, память и способность воображать и создавать формы.
В девятнадцатом веке немецкий психолог Густав Теодор Фехнер (которого
восхвалял Уильям Джеймс в "Плюралистической вселенной") с детской
наивностью разрабатывал вышеизложенные идеи. Каждый, кто не пренебрегал
гипотезой, что Земля, наша мать, - это организм, причем организм высшего
порядка сравнительно с растениями, животными и людьми, может ознакомиться
с благочестивыми страницами "Зенд-Авесты" Там мы, например, читаем, что
шарообразная форма Земли - это форма глаза, благороднейшего органа нашею
тела, И еще, что "если небо действительно дом ангелов, то ангелы,
несомненно, суть звезды, ибо в небе нет иных обитателей".
ЕДИНОРОГ
Первая трактовка единорога почти полностью совпадает с последними. За
четыреста лет до христианской эры грек Ктесий, врач Артаксеркса Мнемона,
сообщал, что в королевствах Индостана водятся весьма быстроногие дикие
ослы с белой шерстью, пурпурно-красной головой, голубыми глазами, с острым
рогом на лбу, у основания белым, на конце красным, а посредине -
совершенно черным. Плиний прибавляет другие подробности (VIII, 31): "В
Индии охотятся еще за другим зверем, единорогом, который туловищем схож с
лошадью, головою с оленем, ноги как у слона, а хвост кабаний. Ржет он
басистым голосом, посреди лба торчит длинный черный рог. Полагают, что
живьем его невозможно взять". Востоковед Шрадер в 1892 году высказал
мысль, что образ единорога мог быть грекам подсказан некоторыми
персидскими барельефами, изображающими быка в профиль, с
одним-единственным рогом.
В энциклопедии Исидора Севильского, составленной в начале VII века,
можно прочесть, что единорог ударом своего рога убивает слона; это
напоминает аналогичную победу "каркадана" (носорога), описанную во втором
путешествии Синдбада [там говорится, что, если разрезать пополам рог
носорога, на нем будет видна фигура человека; Аль Казвини говорит, что это
будет фигура всадника на лошади, другие называют птиц и рыб]. Другим
противником единорога называли льва, и в одной великолепной октаве второй
книги запутаннейшей эпопеи "The Faerie Queen" изображено их сражение. Лев
прислоняется к дереву, единорог, пригнув голову, атакует его, лев
отскакивает в сторону, и единорог оказывается пригвожденным к стволу. Эта
октава написана в XVI веке, а в начале XVIII века объединение Английского
королевства с Шотландским соединит в гербе Великобритании английского
леопарда (льва) с шотландским единорогом.
В средние века бестиарии утверждали, что единорога может поймать
девушка; в "Physiologus Graecus" ["греческий физиолог" (лат.)] мы читаем:
"Как его ловят. Ставят перед ним девицу, и он прыгает на лоно девицы, и
девица любовно его обнимает и уносит в королевский дворец". Этот триумф
чистоты представлен на медали Пизанелло и на многих знаменитых гобеленах,
примечательны и его аллегорические толкования. Единорог применялся как
символ Иисуса Христа, Святого Духа, ртути и зла. В труде "Psychologie und
Alchemie" ["Психология и алхимия" (нем.)] (Цюрих, 1944) Юнга приведены
история и анализ этих символических применений.
Белая лошадка с задними ногами антилопы, козлиной бородой и длинным
винтообразным рогом на лбу - таково обычно изображение этого
фантастического животного.
Леонардо да Винчи объясняет способ охоты на единорога его
чувственностью; движимый ею, он забывает о своей свирепости и ложится на
лоно девушки, тогда-то охотники и ловят его.
КАМИ
В одном пассаже у Сенеки сказано, что, по учению Фалеса Милетского,
земной шар плавает в воде, подобно кораблю, и что, когда воду эту
будоражит и волнует буря, происходят землетрясения. Японские историки и
мифологи восемнадцатого века предлагают совершенно иную сейсмологическую
теорию. В "Священных Писаниях" мы читаем следующее:
"Под плодородной землей Тростниковых Долин лежит Ками, имеющий облик
рыбы-усача; когда он двигался, начинались землетрясения, пока Великий Бот
Оленьего Острова не воткнул свой меч глубоко в землю и не пронзил голову
Ками. С тех пор, если злобный Ками шевелится. Бог протягивает руку и
нажимает на меч, пока Ками не угомонится".
Рукоять этого меча, высеченная из гранита, торчит фута на три над
землею недалеко от святилища в Кашиме. В семнадцатом веке некий феодал
шесть дней копал там землю и все же не добрался до верхушки клинка.
По народным поверьям, Джиншин-Уво, или Рыба Землетрясений, - это
угорь длиною семьсот миль, который держит на своем хребте Японию. Он
лежит, вытянувшись с севера до юга, голова его - возле Киото, а хвост
возле Аромори. Некоторые логически мыслящие ученые отстаивали обратную
позицию, так как на юге Японии землетрясения более часты, и это легче
объяснить движениями хвоста угря. Животное это в какой-то мере сопоставимо
с Багамутом мусульманских преданий и с Мидгардсормром Эдды.
В некоторых регионах Рыбу Землетрясений заменяет с сомнительным
успехом - Жук Землетрясений, Джиншин-Муши. У него голова дракона, десять
паучьих ног и чешуйчатое туловище. Его местопребывание не вода, а земля.
КАРБУНКУЛ
В минералогии карбункул - от латинского carbuncuhls, "уголек", - это
рубин, что ж до карбулкула у древних, то, по предположениям так называли
гранат.
В шестнадцатом веке в Южной Америке это название было дано испанскими
конкистадорами таинственному животному - таинственному, так как никто
никогда не разглядел его настолько, чтобы понять, птица это или
млекопитающее, покрыто оно перьями или же мехом. Поэт-священник Барко
Сентенера, утверждающий, будто видел его в Парагвае, описывает его в своей
поэме "Аргентина" (1602) как "небольшого зверька с блестящим зеркальцем на
голове, похожим на пылающий уголь...". Другой конкистадор, Гонсало
Фернандес де Овьедо, связывает зеркало или сияющий в темноте свет - и то и
другое он видел в Магеллановом проливе - с драгоценными камнями, которые,
по поверьям, драконы прячут в своей голове. Эти сведения он почерпнул у
Исидора Севильского, писавшего в своей "Этимологии" следующее:
"Его добывают из головы дракона, однако он твердеет, становясь
драгоценным камнем, лишь тогда, когда голова отсечена у живого чудовища;
по сей причине колдуны отрубают голову у дракона спящего. Храбрецы,
желающие проникнуть в логово дракона, берут с собою зерна, которые
нагоняют на этих чудищ сон, и, когда драконы уснут, отсекают им головы и
вынимают самоцветы".
Здесь можно вспомнить шекспировскую жабу ("Как вам это понравится",
II, 1), которая, хотя "уродлива и ядовита. Но ценный камень в голове
таит...".
Обладание карбункулом приносит богатство и счастье. Барко Сентенера
претерпел множество лишений, отыскивая на берегах парагвайских рек и в
тамошних джунглях это неуловимое существо, однако так и не нашел его. До
нынешних дней об этом звере с его таинственным камнем в голове нам больше
ничего не известно.
КЕНТАВР
Кентавр - самое гармоничное создание фантастической зоологии.
"Двуформным" назван он в Овидиевых "Метаморфозах", однако нам нетрудно
забыть о его гетерогенной природе и думать, что в Платоновом мире форм,
наряду с архетипом лошади или человека, есть архетип кентавра. Открытие
этого архетипа потребовало многих веков; первобытные и архаические
изображения представляют нам голого человека, к которому неуклюже
прикреплен конский зад. На западном фронтоне храма Зевса в Олимпии у
кентавров уже конские ноги, а там, где должна начинаться шея коня, высится
человеческий торс.
Кентавров породили фессалийский царь Иксион и облако, которому Зевс
придал облик Геры; другая легенда гласит, что они - дети Аполлона. (Есть
предположение, что слово "кентавр" происходит от "гандхарва"; в ведической
мифологии "гандхарвы" - младшие боги, правящие конями Солнца.) Так как
греки гомеровской эпохи не ездили верхом, предполагается, что первый
кочевник, которого они увидели, показался им чем-то единым с его конем; и
в доказательство приводят то, что солдаты Писарро и Эрнана Кортеса также
представлялись индейцам кентаврами. "Один из тех всадников упал с лошади,
и когда индейцы, уверенные, что это одно целое, увидели, что это животное
разделилось на две части, страх их был так велик, что они с воплями
побежали вспять, к своим, крича, что из одного стало двое, и повергая всех
в ужас; и было в этом некое тайное чудо, ибо, не будь такого случая, можно
полагать, что они перебили бы всех христиан", - гласит один из текстов,
приводимых Прескоттом. Но грекам, в отличие от индейцев, лошадь была
известна; более правдоподобно предположение, что кентавр - это нарочито
созданный образ, а не плод ошибки по незнанию.
Самая популярная из легенд, где фигурируют кентавры, - легенда о
битве с пригласившими их на свадьбу лапифами. Для гостей вино было в
новинку - на пиру захмелевший кентавр оскорбил невесту и, опрокидывая
столы, затеял знаменитую "кентавромахию", которую Фидий или его ученик
изобразил в Парфеноне, Овидий воспел в книге XII "Метаморфоз" и которая
вдохновила Рубенса. Побежденные лапифами, кентавры были вынуждены бежать
из Фессалии. В другом сражении Геркулес, стреляя из лука, уничтожил их.
Кентавр - воплощение сельской дикости и гневливости, но
"справедливейший из кентавров" - Хирон ("Илиада", XI, 832) был наставником
Ахиллеса и Эскулапа, которых обучил искусствам музыки, собаководства,
ратному делу и даже медицине и хирургии. Запоминается образ Хирона в песне
XII "Ада", которую, с общего согласия, принято называть песнью кентавра.
На сей предмет есть тонкие наблюдения у Момильяно в его издании 1945 года.
Плиний говорит, что видел гипокентавра, законсервированного в меду и
присланного из Египта в дар императору.
В "Ужине семи мудрецов" Плутарх юмористически сообщает, что один из
Пастухов коринфского деспота Периандра принес ему в кожаной сумке
новорожденного детеныша кобылы, у которого лицо, голова и руки были
человеческие, а все прочее - конское. Плакал он, как ребенок, и все
решили, что это зловещее знамение. Мудрец Фалес, осмотрев его, рассмеялся
и сказал Периандру, что и впрямь не может одобрить поведение его Пастухов.
В пятой книге своей поэмы Лукреций утверждает, что существование
кентавров невероятно, ибо лошади достигают зрелости раньше, чем люди, и
кентавр в три года был бы взрослым конем и вместе с тем лепечущим
младенцем. Такой конь умер бы на пятьдесят лет раньше, чем человек.
КИТАЙСКИЙ ДРАКОН
Китайская космогония гласит, что Десять Тысяч Существ (весь мир)
рождаются от ритмичного чередования двух дополняющих вечных начал - Инь и
Янь. Инь - сосредоточенность, мрак, пассивность, четные числа и холод; Янь
- рост, свет, порыв, нечетные числа и тепло. Символы Инь - женщина, земля,
оранжевый цвет, долины, русла рек и тигр; символы Ян - мужчина, небо,
голубой цвет, горы, столбы, дракон.
Китайский дракон "лунь" - одно из четырех волшебных животных. (Прочие
- это единорог, Феникс и черепаха.) Западный дракон в лучшем случае
страшен, в худшем - смешон; напротив, "лунь" китайских легенд наделен
божественным достоинством и подобен ангелу, который вместе с тем лев. Так,
в "Исторических хрониках" Сыма Цяня читаем, что Конфуций однажды пришел за
советом к архивариусу или библиотекарю Лао Цзе и после встречи с ним
заявил:
"Птицы летают, рыбы плавают, животные бегают. Бегающего можно поймать
в западню, плавающего - сетью, а летающего - стрелой. Но как быть с
драконом? Я не знаю, как он мчится верхом на ветре и как взмывает в небо.
Нынче я видел Лао Цзе и могу сказать, что видел дракона".
Некогда дракон, или лошадь-дракон, вышел из Желтой реки и показал
некоему императору знаменитый рисунок круга, в котором отражена
взаимосвязь Янь и Инь; у одного царя были в конюшне драконы для верховой
езды и для упряжек; другой питался драконами, и царствование его было
успешным. Один великий поэт, желая обрисовать опасности высокого
положения, написал: "Удел единорога - стать ветчиной, дракона - стать
мясным пирогом".
В "И Цзин" ("Книге перемен") дракон обычно означает мудреца.
На протяжении веков дракон был символом императора. Трон императора
именовался Троном Дракона; лицо императора - Лицом Дракона. Когда надо
было оповестить о кончине императора, говорили, что он улетел на небо
верхом на драконе.
Народное воображение связывает дракона с облаками, с желанным для
земледельцев дождем и с большими реками. "Земля соединяется с драконом" -
так обычно говорят о дожде. В VI веке Чжань Цынью изобразил в стенной
росписи четырех драконов. Зрители стали его осуждать за то, что он сделал
их безглазыми. Чанг, осердясь, взялся снова за кисть и дорисовал две из
этих извивающихся фигур. И тогда "грянули громы и молнии", стена треснула
и драконы унеслись в небо. Но другие два дракона, без глаз, остались на
месте".
У китайского дракона есть рога, когти и чешуя, а на хребте - ряд
острых зубцов. Обычно его изображают с жемчужиной, которую он либо
глотает, либо выплевывает, - в этой жемчужине его сила. Если ее отнять, он
- безвреден.
Чжуан Цзы повествует о человеке, который, упорно трудясь, за три года
изучил колдовское искусство убивать драконов, но за всю оставшуюся жизнь
не имел ни одного случая его применить.
ЛАМЕДВОВНИКИ
Есть на земле - и всегда были - тридцать шесть праведников,
назначение коих - оправдывать мир перед Богом. Это ламедвовники. Они друг
о друге не знают, и все очень бедны. Стоит человеку вдруг узнать, что он
ламедвовник, он тут же умирает, и его место занимает другой, хотя бы и на
другом конце земли. Сами о том не ведая, они тайные столпы, поддерживающие
наш мир. Не будь их заступничества, Бог уничтожил бы род человеческий. Они
наши спасители и сами того не знают.
Это мистическое поверье евреев было изложено Максом Бродом.
Отдаленные его корни можно усмотреть в восемнадцатой главе Книги
Бытия, где Господь объявляет, что не уничтожит город Содом, если там
найдется десять праведников. У арабов есть аналогичный образ - кутбы.
ЛАМИИ
По мнению римских и греческих классиков, ламии обитали в Африке.
Кверху от пояса у них формы красивой женщины, нижняя же половина -
змеиная. Некоторые называли их колдуньями, другие - злобными чудовищами.
Они лишены способности говорить, однако умеют мелодично свистеть. Они
завлекают путников в пустыне и пожирают их. Происхождения они
божественного - они потомки одной из многих любовных связей Зевса. Роберт
Бертон в той части своей "Анатомии меланхолии" (1621), где говорится о
любовной страсти, рассказывает историю одной ламии, принявшей человеческий
облик и соблазнившей юного философа, "не менее прекрасного, чем она". Она
увела его в свой дворец, находившийся в городе Коринфе. Приглашенный на
свадьбу волшебник Аполлоний Тианский назвал ламию ее истинным именем, и
вмиг исчезли и ламия и дворец. Незадолго до смерти Джон Китс (1795-1821),
вдохновившись рассказом Бертона, написал поэму на этот сюжет.
ЛИЛИТ
"Ибо до Евы была Лилит", - гласит древнееврейский текст. Легенда о
ней вдохновила английского поэта Данте Габриэля Россетти (1828-1882) на
поэму "Eden Bower". Лилит была змея, она была первой женой Адама и
подарила ему "glittering sons and radiant daughters" ("сверкающих сыновей
и сияющих дочерей"). Еву Бог создал потом; чтобы отомстить земной жене
Адама, Лилит уговорила ее отведать запретный плод и зачать Каина, брата и
убийцу Авеля. Такова первоначальная форма мифа, которой следовал Россетти.
В течение средних веков она изменилась под влиянием слова "лайил", что на
древнееврейском значит "ночь". Лилит стала уже не змеей, а духом ночи.
Иногда она - ангел, ведающий рождением людей, иногда повелевает демонами,
которые нападают на спящих в одиночку или на бредущих по дорогам путников.
В народном воображении она предстает в виде высокой молчаливой женщины с
черными распущенными волосами.
ЛУННЫЙ ЗАЯЦ
Англичанам чудится в лунных пятнах человеческая фигура; два или три
упоминания о лунном человеке, о "man in the moon", есть в "Сне в лунную
ночь". Шекспир упоминает о его пучке терний, или зарослях терновника; в
каком-то из заключительных стихов песни XX "Ада" говорится о Каине и
терниях. Комментатор Томмазо Казини вспоминает тут тосканскую легенду о
том, что Бог назначил для Каина узилищем Луну и повелел ему таскать до
скончания веков вязанку терновника. Другие видят на Луне Святое семейство,
так что Лугонес был вправе написать в своем "Сентиментальном календаре":
И все там есть: с младенцем Дева, рядом Иосиф,
Супруг святой (иные хвалятся удачей,
Что посох его видят); тут же белый ослик
По лунным пажитям, резвяся, скачет.
Китайцы же говорят о лунном зайце. В одной из своих прошлых жизней
Будда страдал от голода; чтобы его накормить, заяц бросился в огонь. В
награду Будда отправил его душу на Луну. Там, под сенью акации, заяц
толчет в волшебной ступке снадобья, входящие в эликсир бессмертия. В
некоторых областях народ называет этого зайца "доктором", или "чудесным
зайцем", или "агатовым зайцем".
Об обычном зайце есть поверье, что он живет до тысячи лет и что в
старости он седеет.
МАНДРАГОРА
Подобно "борамецу", растение, называемое мадрагора, граничит с
животным царством, ибо, когда его вырывают с корнем, оно кричит; крик этот
может свести с ума тех, кто его слышит ("Ромео и Джульетта", IV, 3).
Пифагор называет его "антропоморфным"; римский агроном Луций Колумелла -
получеловеком (semi homo), а Альберт Великий даже написал, что мандрагоры,
наподобие людей, бывают различного пола. До него Плиний писал, что белая
мандрагора - это самец, а черная - самка. И еще, что сборщики мандрагоры
чертят вокруг нее мечом три круга и должны смотреть на запад; запах ее
листьев так силен, что от него люди становятся немыми. Кто вырвет ее с
корнем, тому грозят ужасные бедствия: в последней книге "Иудейской войны"
Иосиф Флавий советует применять для этого нарочно обученную собаку.
Выдернув растение, собака подыхает, зато его листья служат для
изготовления наркотиков, колдовских и послабляющих снадобий.
Человекоподобная форма мандрагоры породила поверье, будто она растет
у подножия виселиц. Браун ("Pseudodoxia epidemica" ["Лженаука суеверий"
(лат.)], 1646) говорит о жире повешенных; популярный романист Ганс Гейнц
Эверс ("Alraune", 1913) - о сперме. По-немецки мандрагора - "Alraune";
раньше говорили "Alruna", слово это происходит от слова "руна", которое
означало тайну, нечто сокровенное, а затем стало наименованием букв
древнего германского алфавита.
В Книге Бытия (30:14) есть любопытное упоминание о плодоносной силе
мандрагоры. В XII веке еврейско-немецкий комментатор Талмуда написал
следующий абзац:
"От корня в земле отходит нечто вроде веревки, и веревкою этой
прикреплено за пуп - как тыква или арбуз - животное, именуемое "яду'а", но
"яду'а" во всем схож с человеком: такие же лицо, тело, руки и ноги. Оно
искореняет и уничтожает все, куда достигает та веревка. Надобно веревку
эту рассечь стрелою, и тогда животное подыхает".
Врач Дискорид отождествляет мандрагору с "цирцеей", или растением
Цирцеи, о которой в песне десятой "Одиссеи" мы читаем:
"Корень был черный, подобен был цвет молоку белизною,
...людям опасно
С корнем его вырывать из земли, но богам все возможно".
МАТЬ ЧЕРЕПАХ
За двадцать два века до христианской эры справедливый император Ю
Великий прошел, измерив своими шагами, Девять Гор, Девять Рек и Девять
Болот и разделил землю на Девять Областей, пригодных для добродетели и
земледелия. Таким образом, он покорил Воды, грозившие затопить Небо и
Землю; историки повествуют, что идею раздела, который он совершил, открыла
ему волшебная, или небесная, черепаха, вышедшая из реки. Кое-кто
утверждает, что это пресмыкающееся, мать всех черепах, было создано из
воды и огня; другие называют менее обычную материю - свет звезд,
образующих созвездие Стрельца. На панцире черепахи был начертан
космический трактат под названием "Хон Фан" ("Всеобщее Правило") или
рисунок Девяти Отделов этого трактата, изображенного белыми и черными
точками.
В представлении китайцев небо имеет вид полушария, а земля -
четырехугольника; посему в черепахе они видят модель вселенной. Кроме
того, черепахи причастны к космическому долголетию; вполне естественно,
что их включают в число животных духовного типа (вместе с единорогом,
драконом. Фениксом и тигром) и что авгуры ищут на их панцирях
предсказания.
Тан-Ки (черепаха-дух) - таково имя той, которая открыла императору
"Хон Фан".
МИНОТАВР
Идея построить дом так, чтобы люди в нем не могли найти выхода,
возможно, еще более странна, чем человек с бычьей головой, однако оба
вымысла удачно сочетаются, и образ лабиринта гармонирует с образом
минотавра. Вполне естественно, что в центре чудовищного дома должно
обитать чудовище.
Минотавр - полубык, получеловек - родился от любовного союза царицы
Крита Пасифаи с белым быком, который (по велению Посейдона) вышел из моря.
Дедал, создатель хитроумного устройства, позволившего утолить любовный пыл
царицы, построил лабиринт, дабы в нем заточить и скрыть сына-чудовище.
Минотавр питался человечиной; чтобы его кормить, царь Крита требовал от
Афин ежегодную дань - семерых юношей и семерых девиц. Тесей, решивший
избавить родину от подобной повинности, вызвался пойти добровольно. Чтобы
он не заблудился в лабиринте, дочь критского царя Ариадна дала ему нить;
герой убил минотавра и сумел выбраться из лабиринта.
В одном из своих пентаметров, где речь идет об изобретательности,
Овидий говорит о "человеке, полу-быке-получеловеке"; Данте, знавший язык
древних греков, но не видевший их монет и памятников, вообразил минотавра
с головой человека и туловищем быка ("Ад", XII, 1-30).
Культ быка и обоюдоострого топора (он назывался "лабрис", откуда,
возможно, и произошло слово "лабиринт") был характерен для доэллинских
религий с их священными боями быков. Судя по настенным изображениям,
человеческие фигуры с бычьими головами в критской демонологии были обычны.
Вероятно, греческая легенда о минотавре - это поздняя и жестокая версия
наидревнейших мифов, тень снов, еще более устрашающих.
Хорхе Луис Борхес. "Книга вымышленных существ" (часть 2)
ГИППОГРИФ
Желая обозначить невозможность или несообразность, Вергилий говорит о
попытке скрестить коня и грифа. Четырьмя столетиями позже его комментатор
Сервий утверждает, что грифы - это животные, у которых передняя часть
туловища орлиная, а задняя - львиная. Чтобы подкрепить свое утверждение,
он прибавляет, что они ненавидят лошадей... Со временем выражение
"jungentum iam grypes equis" ["скрещивать грифа с лошадьми" (лат.)] стало
поговоркой; в начале XVI века Лудовико Ариосто вспомнил его и придумал
гиппогрифа. В грифе древних сожительствуют орел и лев; в Ариостовом
гиппогрифе - лошадь и гриф, это чудовище, или вымысел, второй степени.
Пьетро Микелли замечает, что гиппогриф более гармоничное созданье, чем
крылатая лошадь.
В "Неистовом Роланде" читать дальше
Желая обозначить невозможность или несообразность, Вергилий говорит о
попытке скрестить коня и грифа. Четырьмя столетиями позже его комментатор
Сервий утверждает, что грифы - это животные, у которых передняя часть
туловища орлиная, а задняя - львиная. Чтобы подкрепить свое утверждение,
он прибавляет, что они ненавидят лошадей... Со временем выражение
"jungentum iam grypes equis" ["скрещивать грифа с лошадьми" (лат.)] стало
поговоркой; в начале XVI века Лудовико Ариосто вспомнил его и придумал
гиппогрифа. В грифе древних сожительствуют орел и лев; в Ариостовом
гиппогрифе - лошадь и гриф, это чудовище, или вымысел, второй степени.
Пьетро Микелли замечает, что гиппогриф более гармоничное созданье, чем
крылатая лошадь.
В "Неистовом Роланде" читать дальше